Паутина вероятности - Страница 85

— Скажи, зять, шансов на спасение ведь и так и так не было?

Я подвинул второй табурет так, чтобы оказаться в круге света тусклой лампочки оправленной в гнутый жестяной абажур, прямо глядя в глаза Леснику, пересказал все выкладки и объективно, стараясь держаться только фактов изложил детали операции.

— Трудно сказать, что я только не учёл: человек на место обмена и большинство местного зверья не прошли бы и на восемь сотен метров. Паукам был отправлен гонец, вроде как порешивший меня самолично. Лом — тёртый урка, все купились. Обмануть он не мог, просто физически. Засаду устроил только один Ждущий-в-Темноте, другие пауки тоже напали бы разом, мне говорили, что это их метод: быстро и эффективно уничтожить цель и так же быстро уйти. Знаю, что на войне правил нет, но есть случай и везение. Видимо моё везение кончилось именно тогда, на поляне….

— Да кончай ты уже себя корить почём зря!

Лесник зло стукнул тростью по полу и скривившись от боли в перевязанной руке, снова прислонился к стене и продолжил:

— Я не злюсь на тебя, Антон. Да, ребёнка я потерял, а вместе с ней и…. Короче не сказала она тебе, думала сюрприз сделать, ну когда вместе к нам на заимку придёте…. — Слова давались старику нелегко, но я понял, что он хотел сообщить — Короче, на втором месяце она была, так доктор наш сказал.

Новость ударила поддых словно бревном, круша рёбра и давя сердце и остальной ливер в труху. Многое можно пережить, но потерю слабой, ещё не развившейся жизни, которая может быть могла стать единственным продолжением тебя настоящего, это уже край. Свет словно померк, волна ярости. Так хорошо управляемая и загнанная внутрь затопила сознание, плеснула в глаза мутной, багровой пеленой и…. Всё прошло. Из глубины памяти поднялся голос инструктора. Егор Шубин был не только мастер всякого рода смертоубийств но и пожившим, много чего повидавшим на свете мужиком. Как-то раз, мы вместе с ним вынули солдата из петли в гарнизонном сортире. Парнишка получил из дома письмо, в котором извещался о смерти матери, единственного оставшегося у него близкого человека. Там всё было нелепо и крайне дико, даже нам, уже повидавшим смерть воякам. Мать бойца застрелили на улице, когда она выходила из продуктового магазина с покупками; бандиты затеяли перестрелку прямо на проезжей части, постреляли друг дружку и под раздачу ещё троих случайных прохожих. Мать солдата получила пулю в голову и скончалась на месте. Солдата только что прибывшего из учебки к нам в бригаду, домой на похороны естественно не отпустили, вот он и полез в петлю. Егор резал петлю, пока я держал уже почти отошедшего солдата за ноги, потом, когда мы сообща вытащили парня на воздух, он сел на корточки рядом с бойцом. И пристально глядя тому в мутные от горя глаза, сказал то, что я потом не раз повторял другим и что теперь как заклинание твердил самому себе:

— Ты чего, паршивец, сбежать захотел?! Нашёл, сука, чем мать осчастливить: в петлю сигануть не велика заслуга. Она тебя за этим растила, чтоб ты над собой всякие пакости вытворял?! — После чего чувствительно смазал тыльной стороной ладони по щеке солдата — Смотри на меня, слушай и запоминай: жить надо не назло, а вопреки злу, которое с тобой случится, как бы паршиво не было иногда просыпаться по утрам и делать обычную, рутинную работу и просто дышать воздухом. Тех, кто ушёл, уже не вернуть, но можно сделать так, чтобы прожить отпущенный тебе срок таким образом, чтобы им не было стыдно за то как ты живёшь и что делаешь. Ты попал в разведку, а мы не сдаёмся, не отступаем и пленных не берём. Мать гордилась тобой, так не заставляй же её краснеть за тебя и горевать уже теперь, потому что её сын слабак, которого она ну ни как не хотела воспитать. Теперь встал и марш в расположение, решим вопрос с побывкой, не дрейфь, боец.

Парню тому Шубин организовал отпуск на десять суток и потом, вроде, всё было благополучно. Я же запомнил речь инструктора на всю жизнь. Есть у меня такая полезная привычка — походя собирать и запоминать любую полезную информацию, даже самую незначительную на первый взгляд. Вот, к примеру, речь капитана помогла мне ровно в десяти случаях, когда приходилось говорить с бойцами и просто обычными людьми, находящимися в пограничном состоянии, на грани нервного срыва. Теперь я так же, мысленно, повторял эти слова и ярость вместе с болью отступили. Нельзя позволять врагу бить тебя в самое сердце и сделать твою жизнь непереносимой, мёртвым лучше уже не станет, но вот живым нужны силы и ясная голова. Пусть даже и случилось такое неведомое мне доселе горе, как потеря ещё нерождённого ребёнка, вместе с любимой женщиной. Сорвись я сейчас в штопор, позволь лишний раз высвободить всю ярость и враг уже победил. Причём подставлю я не только себя, но и тех, кто верит мне, следуя моим приказам идёт к чёрту в зубы, не спрашивая почему тот или иной приказ звучит именно так а не иначе. Справившись с наплывом эмоций, я продолжил, выталкивая слова одно за другим с неимоверным усилием сохраняя спокойствие и ровный тон:

— Мне…. Тоже жаль…. Отец. Не сложилось у нас с тобой порадоваться вместе…. Втроём.

— Что делать будешь теперь?

Голос старика был всё так же тих и тосклив, с нотками давно заглушаемой боли. Раны душевные мучили его так же сильно, как и телесные.

— Одному мне в их логово не пробиться, возьмут и раздавят ещё загодя. Не знаю, думать надо, но времени в обрез, Зона уже гудит, все готовятся к большой сваре. Пройти к Монолиту одному — нереально.

— А хлопцы твои, не уж-то с тобой не пойдут?

— Не спрашивал. Да и сам посуди, Богдан: есть ли у меня право их просить идти на верную смерть? Двое — пацаны ещё совсем, Михай всё про невесту свою молдавскую грезит, хочет деньжат прикопить и тю-тю из Зоны. Юрис один у нас как отрезанный ломоть, да только вдвоём нам эту акцию не осилить, против нас не урки с самопалами выйдут. Сектанты народ очень непростой их даже вояки побаиваются, а с учётом союзников, то и вообще ловить нечего — ляжем все, но если пойдём обычным составом, есть шанс если не выжить, то выполнить задачу. Обратно вряд ли выберемся, вариантов отхода не вижу: там каждое здание, это как крепость, под землю соваться ещё опаснее: там тоже крепко стерегут, это наверняка. Плюс я не знаю, где сейчас сам артефакт и как к нему подобраться.